– ПОЧЕМУ?
Почему именно неопределенность, меня так сильно пугает?
Возможно, я не так выразился?
Хм…
Неопределенность чего…? Наоборот, все определено. Все должно быть таким, каким происходит. Все изменения предопределены.
Любой проигрыш или победа предопределен заранее.
Но кем?
Наверно тем, кто управляет этим всем. Бог или черт.
Создает цепочки маленьких событий, приводящих к очередной вехе твоей предопределенной жизни. Похоже на выбор, но на самом деле таким не является.
И зачем мне знать, что сейчас произойдет, если изменить ничего не смогу?
Значит, неопределенность меня ничуть не пугает. Тогда что же? Чего я так сильно боюсь?
– ЧЕГО Я БОЮСЬ!?

– БЕСПОКОЙСТВО
… все же меньше чем раньше. Значит, получается – развиваюсь. Тайны востока манят все больше. Возникает априорное осознание правильности своих догм. Иду по непроторенной тропе, теряя цель перед собой. Определяю идеи, а потом нахожу их в книге, написанной за тысячи лет до меня. Это как плыть по звездам…

Валентин Фердинандович, скажите, я ведь правильно все делаю?
Ну, да, правильно… он же говорил. Читать дальше »

2 мая 1886 года родился Готфрид Бенн, немецкий поэт, писатель, эссеист, одна из фундаментальных фигур немецкого экспрессионизма

Всё – берег, но вечно зовет море.
Готфрид Бенн

Готфрид Бенн – человек, стиль, дорическая колонна, пространство. Он собирает имена существительные. Статика – сфера его искусства. «Слова – это всё», как говорил Гофмансталь. Сейчас, по прошествии лет, становится очевидным: Бенн – один из крупнейших немецких поэтов ХХ века, еще яснее – что это одна из последних опорных, осевых, фигур модернистской эстетики накануне ее постмодернистского переворота.
«Стиль выше истины, поскольку несет в себе оправдание существования». В этой мысли, проходящей через все размышления Бенна об искусстве, конечно же, угадывается наследство «базельского отшельника». И Бенн этого никогда не скрывал. Прямыми и скрытыми цитатами из Ницше пронизано все его творчество – эссеистика, проза, стихи. Эстетика, а не этика – вот краеугольный камень бытия. Ницшеанскую мысль об искусстве как человеческой предназначенности Бенн кладет в основание своих размышлений, адекватно своему времени додумывает до конца и передает временным потокам и дальше. Не политик, не воин, не религиозный жрец, не банкир, а художник – вот кто в понимании Бенна есть человек, вот его последнее определение. Выражение как судьба. Форма как идеал. Подобно многим своим современникам, Бенн открывает человека без содержания¹, ставя на место содержания выражение. Кажется, что мы повисаем над бездной. Как – императива больше нет? Но Бенн лишь призывает взглянуть на плоды человеческой деятельности (да и на сам исторический процесс) с точки зрения искусства. В такой перспективе многие вещи открываются совсем с неожиданной стороны. Бенна часто упрекали в нигилизме. Но ведь все дело в том, что вы делаете со своим нигилизмом, парировал он. Отрицание – высшая из мыслительных функций. Но не ради отрицания как такового следует отрицать. А лишь, чтобы расчистить путь и обнаружить новое пространство. Ибо только так и может родиться стиль. Бенн знает секрет – форма освобождается. Ей тесно в мире готовых правил, она сама есть некое новое правило, которое само себя творит, само себя формирует. А для этого нужен простор, нужна не заполненная еще ничем длительность. Искусство как последняя, а лучше бы сказать, первая метафизика. Человек задуман художником.

Права человека, государства или права общества (выразимся именно так, в антиномиях современного накала страстей) никогда не интересовали Бенна как предмет творчества. И дело здесь даже не в асоциальности. Это Бодлер или Рембо бросали обществу вызов. Бенн фигура вполне академическая. Его недоверие к моралистической мысли как таковой порождена его увлеченностью эстетикой. Он шел вслед за Шиллером: «Мысль – младшая сестра нужды». И добавлял от себя: «Она всегда рядом с топором». Читать дальше »

28 апреля 1845 года родился русский меценат, известный коллекционер живописи, основатель частной картинной галереи Иван Цветков.

В.Е.Маковский. «Любитель живописи». 1907

Как вы можете увлекаться этой чепухой?
И.С. Остроухов

Не храни ты ни бронзы, ни книг
Ничего, что из прошлого ценно,
Всё, поверь мне, возьмёт старьёвщик,
Всё пойдёт по рукам – несомненно.
К. Случевский

«В течение последних тридцати лет я усердно собирал картины и рисунки русских художников и составил небольшую картинную галерею, помещающуюся в моём доме на Пречистенской набережной в Москве, близ Храма Спасителя… Желая обеспечить передачу моей галереи в общественное пользование, я решаюсь предложить Московской городской думе теперь же, при моей жизни, принять от меня в дар городу Москве упомянутый мой дом со всеми находящимися в нём художественными предметами работы исключительно русских художников…» И. Е. Цветков, 1909 г.

К теме дилетантизма обращались многие художники, творцы, сочинители – она довольно благодатна для воспроизведения, так как касается внутренних душевных струн, порой не всегда звучащих со временем в унисон. Это неисчерпаемый мотив для писателей, музыкантов и поэтов с древности до сегодняшних дней (Аристотель, Мольер, Гоголь, Даргомыжский, Ерофеев); и человек, усердно пытающийся изобразить, олицетворить что-то соответствующее насущным требованиям века, иногда оказывается в неловком положении от своего неуёмного желания почтить публику неувядаемым произведением. Таким, по-амикошонски неловким и смешным, изображал дилетанта Перов, таким изображал-озвучивал его Мусоргский в сатирических «Классике» и «Райке». Читать дальше »

Легенды мирового эзотерического андеграунда и дарк-амбиента зачастили в Москву

На концерте Lastmord. Фото: Chris_Carter_ / Flickr.com

«Что-то происходит в России». И довольно интересное происходит, несмотря на то что ничего интересного в это самое проклятое время происходить не должно, ну во всяком случае так нам сообщили астрологи, герметики, индейцы майя и гностические каббалисты под чутким руководством бодрого старикана Лайтмана. Смотрите сами, искусства мертвы, всякое проявление пресловутого величия духа человеческого отображено лишь в социальных протестах, кои никак на бунт «бессмысленный и беспощадный» не тянут, а являются хорошо срежиссированной и доведенной до «определенного уровня» (новыми профессионалами, крепкими офисными парнями с прищуром офисного-же рейхсфюрера господина Навального) пиар-акцией. Забавная эта порода все-таки, не буду разбрасываться карикатурками, вы все их прекрасно знаете. Но речь в конечном счете не о них, а о том, что пространство-то действительно мертво. Там, где по сценарию боженьки идти должно такое вот веселое действо из Овидия (когда резвящиеся фавны в зеленых рощах изливают искрящееся вино, непринужденно совокупляясь при этом с прекрасными нимфами, и все бытие такое расслабленное и жизнеутверждающее, как в фильмах студии Довженко), на деле – суровый шведский минимализм: морозно, сыро, не хватает лавандоса, неврозы, проститутки убегают по утру, прихватив твой мобильник и томик Фромма почему-то, тяжелый смог, от которого всякий раз тянет блевать, и рефреном Владимир Нежный – группа «Фабрика Переделок». Заместо смешливых фавнов у нас получается сообщность переделанных с той самой фабрики, хоровод лысеющих кадавров, безнадежно неживых, но хорохорящихся. кадавров, и надо отдать им должное, не растерявших и не расторчавщих куража времен былых, времен удалых, и, как оказалось, только они и способны хоть как-то оживить столь дохлую и претенциозную «атмосфэру».

Да-да, я говорю, в частности, о кадаврах мировой индустриальной и дарк-амбиент сцены. Ну кто еще способен расшевелить дохлую медузу московско-питерской околобогемной братии? Пошевелить черным стэком слоновой кости в хлюпающем желе? Так, чтобы масса активизировалась и начала усиленно пучиться, имитируя жизнеактивность? Конечно, Вася, на роль которого назначается бодрый старикан Брайан Вильямс (он же Ластморд), который уже лет 15 не выходил из подвала своей студии, заставленной модифицированными амплифаерами и другими причудливыми звуковыми агрегатами непонятного происхождения, с помощью которых он паучит свои гротескные измученные треки, увязший, как Маугли в лианах, в сплетениях проводов. В интервью мэтр шума сетует на отсутствие понимания со стороны андеграунда и на дурацкую привычку слушать его материал на дерьмовой аппаратуре. Ну что-же, вполне оправданные опасения. В Москве с аппаратом все замечательно, да и андеграунд приметил. Правда, как уж заведено, людям английского качества, к которым, несомненно, относится старина Вильямс, очень непонятен этот самый российский андеграунд, состоящий в основном из офигевших от наркоты стареющих мажоров (с извечной сумасшедшинкой в маслянистых глазках, ставшей брендовым знаком этой бешеной породы) и малопонятных дельцов, ищущих малопонятные гешефты в малопонятных же вещах, которые по малопонятным причинам так и не извелись в девяностые. Читать дальше »

ситуативность.

вот в чем все дело.

без впадения в глубокомысленные полемики и идейные посылы.

трах момента. абсолютно бессмысленный и именно по этой причине прекрасный.

проходя мимо, вырвал четыре слова изо рта молодой и страшной, как чумной кот, птушницы.

вырвал и тут же сожрал.

прекрасна чащоба в лучах пьянючего заката.

да, можно и так.

самая большая глупость в написании истины то, что все о ней и так уже знают.

от слишком частых повторений вы похожи на слипшиеся жопы.

смотрю на тебя такого умного и прекрасного. лоснящегося, как тайская шелковая подушка.

и думаю, ведь действительно похож.

на протяжении восьми десятков ему отведенных отказывается от удовольствий, веруя в нечто неосязаемое…

мы — энергия. в одном потоке. как река с разветвлением, образовавшимся из-за камышового острова, появившегося прямо посередине. но как и река, после, дальше все наши рукава стекутся в одно море. в один космос.

и все это понимают и с этим сделать ничего не могут. и даже пытаться бессмысленно.

завтра день рождения.

завтра новый год.

завтра день рождения.

завтра новый год.

завтра день рождения.

завтра новый год.

и что-то между.

что-то приятное на ощупь. что-то приятное на вкус.

остается лишь один путь. придумать вечное. и далее без звука. без движения. без тьмы и света. без всякой видимости. с отсутствием всех ощущений. с отсутствием самого отсутствия. и лишь на веки вечные.

на веки вечные.

таков наш с тобой космос.

да.

23 апреля 1564 года родился Шекспир (по легенде, 23 же апреля он и умер)

Размышляя над «Гамлетом» Шекспира, Александр Аникст отмечал: «Все действие трагедии проходит под знаком тайн. Тайно был убит прежний король, тайно выслеживает Гамлет убийцу, тайно готовит Клавдий расправу над Гамлетом, тайно сговаривается он с Лаэртом. Тайны, тайны, тайны!» Таинственны мотивы поведения Гамлета, загадочен язык трагедии, удивительно ее восприятие в продолжение веков. Действительно, трагедия тайн. «Таинственное постигается не отгадыванием, – утверждал юный Лев Выготский, – а ощущением, переживанием таинственного». Поэтому, всякое восприятие «Гамлета», по его мнению, должно быть переживанием таинственности, иррациональности трагедии, сновидением о Гамлете.

Я никогда не понимал этого вековечного упрека Шекспиру в бездеятельности Гамлета. Все действие трагедии обращается вокруг датского принца, подобно тому, как мироздание вращается вокруг неведомого Демиурга (не случайно юный Выготский экстатически сравнивал «Гамлет» с «мифом, как религиозной (по категории гносеологии) истиной, раскрытой в художественном произведении (трагедии)»). Прямо или косвенно именно Гамлет решает судьбы действующих персонажей пьесы, включая и свою собственную судьбу (ведь он предчувствует свою смерть перед поединком с Лаэртом; он может отказаться от схватки, но не делает этого). Читать дальше »

22 апреля 1870 года родился Владимир Ильич Ленин.

В марте 2012 года вышла книга, которая представляет собой практически полную публикацию литературного наследия великого советского скульптора Сергея Меркурова (1881-1952), автора знаменитых памятников Л.Толстому, Ф.Достоевскому и К.Тимирязеву в Москве, творца монументального образа В.И.Ленина, создателя горельефа «Расстрел 26 бакинских комиссаров» и многих других произведений. Книга «Сергей Дмитриевич Меркуров. Воспоминания, письма, статьи, заметки, суждения современников» собрана сыном скульптора, Георгием Сергеевичем Меркуровым и подготовлена к публикации правнуком, Антоном Меркуровым. Ко дню рождения Ильича мы публикуем фрагмент этой книги: Сергей Меркуров рассказывает о своих встречах с Лениным.

32. Разговор с Ильичем
(Москва, 1920 г.)

— Товарищ Меркуров, Луначарский мне передал, что вы отказались от пайка! Мотивы?!

— Владимир Ильич! Первое: я не могу есть один, когда кругом меня умирают от голода мои товарищи по профессии!..

— Дальше!

— Второе: мое обычное состояние — полуголодное существование: тогда я злее, подвижнее, работаю все время. Когда я сыт — я добр, больше сплю и мало работаю.

— Дальше.

— Кто дал вам право кормить меня?! Читать дальше »

Не трогайте регулятор веры,
вообще отойдите от гроба,
оставьте в покое.
Дайте дослушать, как погасает
в бесплотном театре заката
бесплатное море, полотна Европы, бесплатное поле,
за семь шекелей пыльная Яффа
и Ялта в вечерних огнях –
пересадка на Галлиполи.
А. Грицман

История, точнее – история, с которой мы соприкасаемся, похожа на засоренный клозет. Промываешь его, промываешь, а дерьмо всё равно всплывает наверх.
Гюнтер Грасс, «Траектория краба»

Дедушка умирал.

Пашка на цыпочках курсировал мимо дедовой комнаты, притормаживал, шёл дальше, притормаживал, становился, задевая ухом косяк, вслушиваясь, опять уходил, вновь возвращался, брался за ручку двери, озираясь, боясь чего-то, и… Из-за двери доносилось гулко, хрипло:

– Па-а-ша-а.

Это хрипит оттуда «дедо», сипло, надсадно; но без мамы навещать дедуню нельзя, и мальчик делал ноги. Убегал в свою комнату, бросался лицом в подушку и ревел, выл нескромно, ломающимся голосом, невыносимо, не по-детски – дедо был для него всем. Читать дальше »

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ.

Двадцатилетний, отслуживший в армии связистом студент Павел Сунцов был критически настроенным человеком, как впрочем и всё его «посткризисное» поколение. Да, острое, неприятное слово «кризис» стало звучать часто, порой нивелируясь, сливаясь с просто «жизнью». Жить в кризис стало нормой – выдюжившие в кризис готовились к очередным общественным припадкам как к событийной норме; изречения в стиле «апокалипсис» веселили богатых и абсолютно не волновали бедных, ведь бедные с каждым послекризисным годом обретались лучше и лучше, что отражалось в позабытых с советских времён панегириках власти самой себе.

В тот приснопамятный дефолт девяносто восьмого года у Павла Сунцова умер дед – это он отчетливо помнил последующее время своего взросления, лакмусом соотнося своё становление с бытиём до смерти деда и после, советуясь с ним в воображении, споря, даже неистово споря порой до тошноты, до опупения. Родители, слава богу, здоровы, веселы и бодры, хотя, конечно, так лишь принято говорить – родители заметно сдали, что греха таить, просто Пашка это увидел только сейчас, когда «стал на рельсы», оправился и поднял голову. Был он студентом политеха, подрабатывал в ночном клубе ди-джеем, дружил, даже можно сказать, горячо дружил с девочкой Машей с параллельного курса, что в конечном счёте привело к расставанию с родительским домом и переселением в съёмную квартиру. Читать дальше »

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ — ЗДЕСЬ.

Приняв биржевые правила игры и получив главный урок пролетевшего секундой года – «Прочь гуманизм!» – Пашкина компания набрала обороты, можно сказать, заматерела. У Павла Владимировича Сунцова с друзьями-партнёрами вполне так отчётливо нарисовалась небольшая фирмочка с представительством, арендованным в центре города, начала появляться постоянная клиентура, организовались кое-какие активы в виде пакетов акций ликвидных предприятий; бережно, постепенно откладывались рублики на покупку долей реального сектора в пику виртуальному – в общем, инвестиционную политику компании можно было бы назвать оправданной и перспективной, не случись вдруг одного «но», не связанного ни с Рокфеллерами, ни с Ротшильдами. Читать дальше »

Писательница Мина Полянская о Фридрихе Горенштейне в интервью Владимиру Гуге:

«Горенштейн был уверен, что не совсем безобидные характеристики создавали определённое устойчивое мнение, распространявшееся по редакциям, книжным магазинам, а затем каким-то образом оседали и в органах КГБ. Кроме моих книг о Горенштейне, существует ещё и мой очерк о писателе «Постоянное место жительства» в книге «Музы города», о котором я почему-то всегда забываю, чего не следовало бы делать хотя бы потому, что очерк был написан при жизни писателя, прочитан ему, как на экзамене, вслух, то есть прошёл полную его «цензуру». В особенности Горенштейн одобрил следующий отрывок:

«Поскольку авторитет «самиздата» был достаточно велик и поддерживался на Западе, «не пропустить» писателя в «самиздат» означало нанести ему порой гораздо больший урон, чем тот, на который способна была тоталитарная система».

Кипят страсти человеческие в грешном мире, кипят они и на литературном Олимпе. Зависть, как всем известно, – одна их сильнейших человеческих страстей. Горенштейн был потрясён тем, что роман «Виктор Вавич», написанный почти в то же время, что и повесть «Белеет парус одинокий» и на ту же тему, однако же, оказавшийся на несколько «уровней» выше, был «похоронен» для двух поколений читателей. «… Хорошо знакомая мне информационная блокада. Такое не прощают – попытку заживо похоронить, как похоронили заживо всей совписовской похоронной командой замечательный роман Бориса Житкова «Виктор Вавич». (Как я был шпионом ЦРУ. Зеркало Загадок, 9, 2000) Читать дальше »

Антрополог предложил детям из африканского племени поиграть в одну игру. Он поставил возле дерева корзину с фруктами и объявил, обратившись к детям: «Тот из вас, кто первым добежит до дерева, удостоится всех сладких фруктов». Когда он сделал знак детям начать забег, они накрепко сцепились руками и побежали все вместе, а потом все вместе сидели и наслаждались вкусными фруктами. Поражённый антрополог спросил у детей почему они побежали все вместе, ведь каждый из них мог насладиться фруктами лично для себя. На что дети ответили: «Обонато».

Разве возможно, чтобы один был счастлив, если все остальные грустные?

«Обонато» на их языке означает: «я существую, потому что мы существуем».

Источник: http://www.facebook.com/photo.php?fbid=38524993150533..

Интервью с Belkastrelka, а точнее – с солисткой этого проекта, Асой Рахмана. Напомню, Belkastrelka – мое недавнее открытие, которое я отнес к жанру «идеальный поп». Дуэт, базирующийся в Джокьякарте, Индонезия. Зовут их Аса Рахмана и Йенну Ариендра. О концепции и музыке этой команды я чуть подробнее писал. А сегодня – мой чат с Асой. О том, как они пишут музыку, как понимать их название, о значении некоторых из их песен (тех, что на индонезийском языке), а также кое-что о жизни в Индонезии.

Глеб Давыдов: Кто пишет тексты песен Belkastrelka? Ты?

Asa Rahmana: Большинство из них – да. Кстати, на новом альбоме уже не будет англоязычных песен, все песни будут на бахаса, индонезийском языке.

Глеб Давыдов: Йенну Ариендра пишет музыку, а ты тексты и поешь?

Asa Rahmana: Да. Я тоже пишу музыку, но основную музыкальную часть пишет он.

Глеб Давыдов: А кто-нибудь еще принимает участие в процессе?

Asa Rahmana: В некоторых песнях принимают участие другие музыканты и литераторы.

Глеб Давыдов: Почему вы решили отказаться от английского на новом альбоме?

Asa Rahmana: На самом деле писать песни и петь на английском – это гораздо проще. Серьезно. Множество инди-музыкантов выбирают английский – независимо от того, понимают ли они его. Наш новый альбом будет называться «bela bangsa», что означает «Защищая свою нацию» (на русский можно также перевести как «Гражданская оборона», — Г.Д.) Мы хотим двигаться вперед, прогрессировать, развивать свои способности, и написание текстов на бахаса для нас своего рода вызов.

Глеб Давыдов: Считаете ли вы свои тексты поэзией? Или это просто тексты для песен?

Asa Rahmana: Я называю это стихи для песен. Кстати, для некоторых песен, например, для «Lirik untuk lagu pop» мы использовали стихи уже существовавшие раньше. Эта песня написана на слова легендарного индонезийского поэта Спаради Джоко Дамоно.

Глеб Давыдов: Да? Это одна из моих любимых песен у вас. О чем она? Я не понимаю ни слова, но песня очень эмоциональная, похоже на песню человека, который прыгает с высокой скалы, с обрыва, но вместо того чтобы упасть вниз, он летит все выше и выше, что-то в этом роде. Для поп-музыки это довольно глубокие и сильные эмоции…

Asa Rahmana: «lirik untuk lagu pop» переводится как «Лирика для поп-песни». Это довольно абстрактные стихи.

Твой взгляд это плач капель дождя, скользящих по шипам розы (как пронзителен!);
Твой голос это парение птичьего пера (как тих!)

Это отрывок из песни… да, она полна глубокого чувства, подобна влюбленному в состоянии транса. Стихотворение неоконченное, очень романтичное, с множеством красивых слов, обычно тексты для поп-песен пытаются сделать именно такими. С другой стороны это как притча. Когда я в первый раз читала эти стихи, я спонтанно запела. Это было совершенно естественно, так и получилась эта песня. Она ни о чем. Просто это самые красивые слова для поп-песни, когда-либо написанные. Читать дальше »

Фото: Flickr/com/fourme

Родившись, Ветер порвал паутину, сплетенную семиногим Пауком. Ветер рождался головой вперед, теменем разрывал паутину из нитей, вынутых Пауком из капроновых колготок его матери. Нити порвали кожу, оставив три шрама на лице, два на затылке и по одному – на висках. Не носить Ветру прическу самурая – сразу понял Паук.

Ветер открыл черные глаза с уголками защепленными, как уголки пельменя. Посмотрел на мать в порванных колготках, на Паука с такими же защепленными глазами, как у него, и попросил, чтобы его звали Ветром. Читать дальше »