Так получилось, что в прошлое воскресенье я стал счастлив.

Это не от того, что я купил какую-то вещь, о которой давно мечтал. Это не то счастье, когда получаешь пятерку в младших классах, и не то чувство счастья, когда просыпаешься в одной постели с любимым человеком, а она сопит тебе в правое плечо с чуть заметной улыбкой. И уж точно, это не то мимолетное и «псевдореальное чувство счастья», когда ощущаешь героиновый приход и дальнейшую «тягу».

Это простое и банальное чувство радости за другого человека. Самого близкого человека, который только может быть в жизни.. Человек, который сдерживал слезы. Который переживает за меня. Ждет звонка и нервничает. У которой серые будни сменяются дождем за одиноким окном, в холодной квартире. Человек, который не ожидал от меня такого.. но все понимающий и постоянно прощающий меня, такого самоосознанного дурака, но не имеющего сил, что-то изменить..

Но в прошлое воскресенье, она, в свои 52, пришла и сказала мне, что у нее все хорошо. Что она познакомилась с человеком, с которым, наверняка, проведет остаток своей жизни. Я видел «сияние» ее глаз и вновь вернувшуюся молодость. Я ощущал кричащее чувство всемирного благодарения, обволакивающее меня и дарящее новый прилив сил и надежду на лучшее будущее. Я рад, что все так сложилось. Рад искренне, без прикрас и собственного самолюбия. В тот момент мне хотелось петь и танцевать, целовать всех, дарить всем цветы, стихи и ласки..

Это была банальная радость за другого человека. Но чрезвычайно сильная, из-за бесконечной любви и переживания к нему, к самому близкому, и наверно, единственному, кто реально поддерживает меня и ждет.

Так получилось, что в прошлое воскресенье я стал счастлив. И это чувство не отпускает меня по сей день и надеюсь, что оно поселится во мне на многие годы. На сколько это возможно, на сколько хватит сил. До конца.

Автор

Милостивые государи и государыни! Я глубоко извиняюсь перед вами, но
снимаю с себя всякую ответственность! Надо мной издеваются! Я писал
реальнейшую пьесу, сущность которой считаю долгом изложить перед вами в
немногих словах: дело идет о взаимной любви двух юных душ! Им преграждает
путь третье лицо; но преграды наконец падают, и любящие навеки соединяются
законным браком! Я никогда не рядил моих героев в шутовское платье! Они без
моего ведома разыгрывают какую-то старую легенду! Я не признаю никаких
легенд, никаких мифов и прочих пошлостей! Тем более — аллегорической игры
словами: неприлично называть косой смерти женскую косу! Это порочит дамское
сословие! Милостивые государи…

Высунувшаяся из-за занавеса рука хватает автора за шиворот. Он с
криком исчезает за кулисой. Занавес быстро раздергивается. Бал. Маски
кружатся под тихие звуки танца. Среди них прогуливаются другие маски,
рыцари, дамы, паяцы. Грустный Пьеро сидит среди сцены на той скамье, где
обыкновенно целуются Венера и Тангейзер.

Читать драму Александра Блока «Балаганчик». Вещь.

(картинки Обри Бердслея тожэ стоит посмотреть)

думаю это вопрос нужно задать именно читателям этого блога. кто-нибудь может рассказать про этого персонажа? не в первый раз уже натыкаюсь на него (в первый — наткнулся когда-то в медитации, во время посещения «священной библиотеки, где можно получить книгу, в которой будет содержаться ответ на любой поставленный вопрос», он там был «библиотекарем», выдавал нужные книги), я сначала думал было, что это лишь производное моего воображения, а вот в последнее время все чаще вижу его в объективной реальности…

кто он?

Не думаю, что стоит воспринимать все как истину. Для себя-то я точно определил – это нормально и про меня как есть. Просто хандра навалилась какая-то, всё же не просто так жить день изо дня…

Это ни технологичный рассказ и не литературная повесть, ни история из жизни, но про жизнь и мои мысли. Какие-то мрачные наверно, но ни лишенные подтекста. На самом деле, мне некому об этом говорить в моем нынешнем существовании, так сказать, издержки жизненной ситуации..

Хотя что-то подобное я рассказывал, будучи под кайфом, одной девушке, лежа в полумгле и куря ароматные сигареты после очередного акта любви (в тот случай я был в ударе), невинно играя ее волосами, закручивая их в спиральки. Я говорил, а она слушала, пыталась понять, задавала вопросы (сбивая меня с мысли) и явно не ожидала от меня такого, хотя чего вообще можно ожидать после 4 часов знакомства. После она сказала, что зря ты мне все это рассказываешь – я тебя не понимаю.. Я молча кивал головой, курил, а она одевалась, наигранно, как бы героиня черно-белого фильма, явно пыталась за что-то «зацепиться», как-то осадить меня, чтобы уйти победительницей, наверное.. хотя войны не было, была любовь, как обычно – мимолетная, страстная, жгучая в конце и томная поначалу..

Она стала говорить, а я вернулся к реальности, чтоб хоть как-то быть адекватным на тот момент, понимать слова и мысли. Она говорит, что все не так уж и хорошо, что «нет любви все же» и постоянства. Я ответил, что о постоянстве наверно еще рано думать, зачем обрекать себя на монофонию, когда можно пожить в «стерео».. Ее настроение менялось – она кидалась от описания последнего концерта Билана и поп-идолов, до всхлипов «меня не понимают».. я пояснил, что у нас нету «идолов» и «икон», что кто-то испортил воздух, а другому это бурно понравилось – вот и «культ». Это все шляпа какая-то.. Нет идолов. А Иконы – это иконы и не надо кощунства.. По поводу не понимают – спорная вещь.. кто не понимает? – Массы? Общество? Я им не верю. Никому из них и тем более всем вкупе.. Нет ничего более продажного, чем массовое мнение.. Факт. Оно бесконечно продажно, как и глупость.. которая просто «бесконечна».

Я предложил ей горячий шоколад – она удивленно спросила: «Откуда ты знаешь, что я его люблю?» Я загадочно улыбнулся и не ответил, подумав про себя: «Откуда, откуда.. вы все его любите.. этот шоколад». (далее…)

…Длинна этих рельсов
Потолок тёмного вагона
Ненависть.
Муха разбита моим кулаком
Я обретаю пространство и
звёзды…

888

…Пепел рассыпан
Везде
Нет разлива и прилива
Звезде
Струя из бутылки —
Настоящий ручей
Нет фонарей…
Этот город мертв…

888

Мой солнца свет с зеркальною судьбою
Был так великолепен и к концу
Пришел с моим умом
И отражая хлопья взглядов
Ко мне и для меня
Пришел Санти,
О, Рафаэль Санти

Моя крысангельская вспышка
Исчезла в бесконечности клише

«Я споткнулся о порог — бывают времена, когда распадается язык и при помощи слов ничего не улавливается, ничего не предсказывается..
Нужно покориться, чтобы выжить, нужно бороться, чтобы продолжать быть. Правда жизни едина, но открывается всегда как противоречие, это и есть злоба дня. Но не тешь себя иллюзиями: сегодняшний ты всегда уже мёртв. Твоя противоречивость — противоречивость преображения, ты меняешь кожу, поэтому тебе так больно, поэтому ты страдаешь. Кожа трескается, лопается. Твоё молчание — молчание зерна в земле, оно должно прозябнуть, прежде чем пуститься в рост. Твоё бесплодие — бесплодие куколки, когда ты переродишься, у тебя появятся крылья.
И глядя с вершины горы, откуда ты увидишь разрешёнными все свои проблемы, ты удивишься: «Как же я сразу не понял?» Словно существовало то, что возможно было понять..»

«Попечение о будущем — тщета и самообман. Проявлять уже присутствующее — вот единственное, над чем можно трудиться. Проявить — значит из дробности создать целостность, которая преодолеет и уничтожит разброд. Значит из кучи камней создать тишину.»
«Цитадель», Экзюпери

«..Всякое восхождение мучительно. Преображение болезненно. Не измучившись, мне не услышать музыки. Страдания, усилия помогают музыке зазвучать. Я не верю в тех кто наслаждается чужим мёдом. Не верю, что одаришь детей благодатным хмелем любви, послушав с ними концерт, прочитав стихи, поговорив. Да, конечно, в человеке заложена способность любить, но заложена и способность страдать. И погружаться в безнадёжную тоску, сродни осенним дождям. Ведь и умеющим наслаждаться поэзией стихи не всегда в радость, иначе они бы никогда не грустили. они бы читали стихи и ликовали. Всё человечество читало бы стихи и ликовало, и больше ему ничего не было бы нужно. Но в радость человеку только то, над чем он хорошенько потрудился, — так уж он устроен..
Нет пейзажа, если никто не вскарабкался на гору, пейзаж не зрелище, он — преодоление. Если принести тебя на вершину на носилках, ты увидишь что-то туманное, невразумительное, да и почему, собственно, это должно что-то для тебя значить? Тому, кто с удовлетворением скрестил руки на груди и любуется после трудного подъема открывшимся пейзажем, нравится его композиция, каждым своим шагом он расставлял по местам реки, холмы, отодвигал вдаль деревню..

Повторяю вам: право не сделать усилие даётся вам лишь для следующего усилия, потому что вы должны расти.»

«Цитадель», Экзюпери

Остальные треки можно послушать на аккаунте Имеем точка ком у Андрея Лишука.

осень

я тебя

люблю

и

ненавижу

как того

с кем

сплю

но ты

приходишь

ко

мне

так

же

как

и

он

и

я

тебя

впускаю

в

себя

внутрь

в

душу

и

жду

снова

и

снова

Сегодня мой сон — это искры израненных,
Картина подавлена, ты — солнце в таблетках.
Горели огни, и за городом жареным
Охрана с собаками, натянута сетка.

Мне некуда деться, мне некуда спрятаться.
Голодный, бродил по дворам осторожно,
Верните мне в камеру блик фиалетовый,
Верните мне небо, без него невозможно.

Но холодом душит, дыханием давит
Убитый провал, дети льда здесь закутались.
Вдохнуть, и забыться. Сказать им по правде —
Тебя закидают камнями и прутьями.

Сегодня мой сон — на дороге, на западе.
Картина подавлена, ты — солнце в таблетках.
Толкни меня в спину, не жалко, не тряпки мы.
Мы — сон, мы не рядом, мы — дым сигаретный.

возобновление раппорта с жертвой, как одна из основных задач дикого врача-психонавта на терминативной стадии применения ПАВ

очередной хомячок оказался белочкой, кинулся трястись с пеной у рта, пару раз, на кухонный пол, даже посинел слегка, истошно блевал, изгрыз деревянную ложку, но так ни разу и не обкакался. релланиума и феназипама в полевой аптечке не оказалось. лучшие террапевты подмосковья полтора суток бились над востановлением раппорта и закрепления видений околосмертного опыта, и вот что удалось выбить, после того как пациент подмёл, отъелся и отоспался. нарушенная инфантильная персона регрессировала ещё двумя сутками позже. пациент выписан за непотребностью.

(далее…)

— Я люблю тебя только на пике ночи и в определённом настроении, так что, пожалуйста, не зазнавайся.
— А сейчас??
— Ну…. и сейчас….

Рита поспешно бросает трубку и долго слушает пульс гудка, до тех пор, пока портьера ночи не отодвигается, обнаруживая эмбрион утра. Рита очень испугалась сказанных ею слов, представила, что они спохватываются, якобы что-то забыли в её связках, возвращаются туда – но наружу Рита их больше не пустит… Она наймёт бобров, которые построят плотину в её горле. Уметь вовремя заткнуться – это талант, которым Рита, к её величайшему сожалению, не обладает.

Собраться с мыслями, окончательно одеться и куда-нибудь уйти, уйти от мыслей, которым не суждено собраться, наращивать темп, пока не оглохнешь от свиста в ушах, сбегать в повседневное дежурное лицемерие, покупать хот-доги и останавливаться у определённых полок в книжных магазинах, пить хороший дешёвый кофе из общей с ещё 40 людьми чашки, мёрзнуть до 40 минут в день, переваривать этот день во сне. Но это не жизнь, а так, привычный, набивший оскомину набор действий, своеобразная работа.

Настоящая жизнь – это мысли в темноте.

Они приходят, чтобы надавать пощёчин, влить в лицо пинту студёной воды, напомнить Рите о том, что её действительно волнует.

Ей хочется истерично, до хрипоты хохотать над тем, что ещё днём её заботило и казалось значимым, она клятвенно обещает себе, что завтра всё будет по-другому, завтра она всё сделает правильно. Но утро вносит свои коррективы, и Рита вновь, как белка, крутится в сансаре рутины дня, чтобы ночью, перед тем, как отпереть дверь, ведущую в сон, снова и снова заново осознавать то, что на самом деле имеет значение. А значение имеет лишь одна-единственная мысль, приглушённый крик, зов, направленный в общий котёл наносферы. Только он придаёт жизни смысл…. Да и то лишь на пике ночи и в определённом настроении.

Рита в августовском городе. Благодаря усилиям жары, окружающий мир напоминает ей кишащий звуками, образами, запахами, переливающимися через край производными людей дурдом. Рита наудачу закрывает глаза. А так и правда значительно лучше, она ловит себя на мысли, что темнота неизменно ассоциируется с прохладой. Рита вслепую, водя рукой по стенам встречных домов, следует по улицам с советскими названиями – последние бастионы, которые не желает отдавать почившая с миром великая держава.

Эти прогулки без цели, времени и маршрута прочно вписались в Ритину повседневность. Рита просто плывёт по течению и слушает, впитывает, вбирает буквы, которые наравне с кислородом входят в состав воздуха. Буквы иногда плотной завесой, иногда чёрным кружевом навязчивой мошкары, иногда смеющимися фиолетовыми призраками преследуют Риту, изобретая всё новые и новые игры, ускользая, как дым от кальяна, и появляясь вновь, доводя девушку до растерянности. Первоначало – буква. Рита идёт и пишет книгу. Рита думает, что так она больше похожа на бога. Бог тоже только и знает, что создавать какой-то полоумный бред, и, не в состоянии довести его до известной степени совершенства, в пароксизме ярости отправляет его в мусорную корзину, убивает своих детей, стравливая их между собой, освобождая место для новых попыток. Рита планирует стать богом получше. (далее…)

фонари умоляют интегрировать их в тетрадь руки
я на кончиках ног упираюсь ладонью глаз луне в очки
свет в прошлом
дрова в их неналоманности – тоже
рога троллейбуса – прямолинейные спицы
из них свитер дрёмы с подоплёкой струится
фиолетовый февраль в носовых пазухах
на мой вкус, я звучу не так уж безобразно….

я – зеркало, я отражаю то, что внутри
но я, вероятно, испорченное зеркало, потому что всё время опаздываю.
будет вам пустота.
если вы так просите – да будет так.
но она отразится во мне только тогда, когда вы перестанете хотеть её увидеть.

0+1=0. вот и всё.

«Антитурист не посещает места, привлекательные чем бы то ни было. Антитурист путешествует в несезон. Антитурист считает, что красота — порождение улицы. Антитурист убежден: путешествия — какое бы воздействие они не оказывали — редко расширяют кругозор»

Словом, настоящий путешественник не ищет «поводов для поездок» и не задает себе глупых и ненужных вопросов типа «Я-то зачем туда поеду?» Читаем!

глотаю

дым от сигарет

и слезы

что так редки

теперь

но едки

когда я думаю

о том

что ничего не

изменить

лишь

разбить

в кровь руки

сжимаю треснутые губы

бессильна

я бессильна…

«Ты красивая!» — хотел, было сказать я, но не решился…

Она снова прошла мимо меня, я съежился… Странно, я никогда не был таким робким… но с ней это не прошло. Я чувствовал – она именно та, без которой жизнь не имеет смысла…

Конечно, пообещав сам себе еще вчера подойти и сказать ей об этом, я лукавил. Понимал, что не смогу. Это все от нерешительности — когда встречаешь взглядом красивые глаза, и вроде бы они становятся еще больше, когда ты на них смотришь. Но ты упрямо прячешь и тупишь взгляд, когда она начинает смотреть на тебя — будто обжигает перья птенца, который внепонятии скорее прячется в тень..

Чуть заметной дрожью, чуть-чуть дыша… я наблюдаю. Уговариваю себя, борюсь со страхом. Страхом быть отвергнутым и непонятым. «С этим надо кончать, так жить дальше нельзя! Или да или нет, раз и навсегда», — думал я и собирался с силами…

Пересиливаю себя. Момент отчетливый – как будто какой-то механизм со скрежетом перерабатывает какой-то мусор, железо, но попадается такая железка, что становится не под силу ее одолеть — скрежет, гул перегретого мотора…

— Привет, — сказал я без интонации и воздуха в легких…

— Привет, — ответила она, открывая глубокие голубые глаза.

— Знаешь, сегодня я смотрел в окно, а дождь рисовал на окне линии, играл в перегонки на стекле сам с собой… — Я надеялся на понимание, она должна была быть такой, она поймет…

— Я знаю… я это видела. Сегодня я нарисовала рисунок Осени, хочешь посмотреть? — Сказала она, поправляя юбчонку и надув губы, как «дрянная девчонка».

— Конечно! Я знаю здесь кафе неподалеку, пойдем? — У меня застрял комок в горле, а с плеч упал Эверест…

Мне ничего не надо было больше. Совсем. Мы пошли под радужные зайчики по мокрому асфальту. Она сняла сандалии, я обвязал руку курткой.. Мы никогда не общались, но все, что мы думали и делали в этом мире, было пронизано невидимыми нитями, которые, в конце концов, стянули нас в единую сущность.

Я улыбался, а она что-то напевала себе под нос. Показывала пальцем в горизонт, а я не мог налюбоваться ее глазами, и счастье, переполнявшее меня, выливалось в слезы..

— Почему ты плачешь? — спросила она, положив свои крохотные пальчики на мои небритые щеки.

— Потому что я счастлив, Солнце, — ответил я, выключая надоевший телефон, обрывая разом многие контракты и ненужные связи, которые, впрочем, были уже не важны мне…

А потом мы сидели на крыше и рассказывали о себе, на перебой, угадывая и предсказывая жизнь друг друга… Я рассказал ей о том, как стеснялся и вообще вел себя, как последний ублюдок, теряя такие драгоценные дни на «попытки заговорить»… Она улыбалась и выпускала теплый пар со рта на сложенные в кувшинки ладони..

И мир был не мир, и заботы – не заботы, и вокруг — ни души, лишь одинокое Солнце заходило на ночь за горизонт, чтобы наутро подарить нам новый день, новые переживания. Ту жизнь, которая теперь стала так сочна и наполнена смыслом.