Я просто выискивал гладкие камешки на мостовой, когда ко мне подошел незнакомец. Не без робости в голосе мужчина спросил, знаю ли я, где здесь живет некая ведьма, ради которой он проделал столь долгий путь; эта ведьма могла изготовить особое зелье, стирающее память, и ему оно было крайне необходимо.

За спиной незнакомца был походный рюкзак из тех, чья верхушка нелепо торчит над твоей головой и как бы ты не противился, заставляет тебя сильно горбиться. Полы его длинного пальто были забрызганы грязью — такими острыми, мелкими брызгами – казалось, что там изображена нотная запись какой-нибудь экспрессивной мелодии. Также я был отчего-то уверен, что мужчина лысел, хотя волос его я не видел, ведь он носил шерстяную шапку, скрывающую уши и лоб, да и лицо мужчины будто бы пряталось за грубоватой щетиной с проседью и прямоугольными очками в черной оправе.

Мне понравился его образ, от незнакомца веяло странствиями; подобно тому, как ты натыкаешься на старую куртку в шкафу, на которой еще сохранился запах прошлогоднего костра, и тебя вдруг наполняют приятные чувства, так и я был рад этой неожиданной встрече, вот только помочь ничем я не мог, о чем прямо ему сообщил. (далее…)

Я должен вернуться к событиям, которые описаны в тексте «Народ и пена». Вернуться только затем, чтобы сказать ещё одно спасибо. Это такое счастье – говорить спасибо. Если человек научится говорить спасибо своим прохудившимся носкам, которые он должен выбросить, он никогда не забудет вернуть благодарность тем, кто её заслужил.

А их не так уж мало – заслуживших, по-прежнему встречаются. И ещё того глубже: если он этого не сделает, её антипод – неблагодарность – становится чёрной, и будет вспоминаться-аукаться ему всю жизнь, хочет он этого или нет. Человек благодарный не выбросит на улицу кусок хлеба, не оставит литься впустую воду из крана, когда моет посуду, не сунет в мусорный бак ненужную ему вполне ещё сносную одежду… Он знает – за всем стоит чей-то труд, а что в мире более достойно благодарности, чем труд… (далее…)

Последние беседы с Ниссаргадаттой Махараджем. Перевод Михаила Медведева. ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

23 ноября 1980

Посетитель: Свидетельствование осуществляется Тем, что раньше сознания, или же это сознание свидетельствует само себя?

Махарадж: Сразу же шагните через этот ментальный мостик когда вы подходите к нему. Не беспокойтесь о принципе, который пребывал до сознания, просто будьте сознанием.

П: Боги — это лишь концепции?

М: Боги означают только сознание. Соберите всё, что можете, в самом этом сознании.

П: Мы не способны понять состояние Джняни. Если Джняни стал одним с Абсолютом, то где же там место для экрана сознания? Мы не понимаем как Джняни может быть Парабрахманом, но также быть и здесь.

Переводчик: Джняни может превзойти сознание и быть Абсолютом по требованию. Он может спускаться в сознание, поскольку это определённое тело всё ещё в доступе, и через это тело возможно общение с сущностями, находящимися в сознании.

В наших писаниях приводится такой пример: есть океан, и есть горшок с водой из океана, теперь этот горшок опускается в океан, и горшок всё ещё здесь, однако вода из горшка сливается с океанской водой, так что вода не испытывает никакой разницы, хотя вода в горшке способна осознавать горшок. У неё есть это преимущество одновременно быть одним с Абсолютом и в то же время использовать тело. С этим примером можно получить представление о том, каким может быть состояние Джняни. (далее…)

Последние беседы с Ниссаргадаттой Махараджем. Перевод Михаила Медведева. ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

14 октября 1980

Посетитель: В присутствии Махараджа я чувствую, что вопросов попросту не остаётся.

Махарадж: Вы чувствуете, что сомнения рассеяны, однако тот день ещё не настал, просто подождите.

П: Может ли Свамиджи посоветовать только одну вещь, чтобы бы могли насладиться вечным блаженством?

М: У меня есть одно очень простое лекарство, и это тот факт, что я не являюсь телом. Если бы мир был реален, тогда можно было бы и предложить вам какое-то лечение, но ведь он нереален. Что бы вы ни делали, всё это бесполезно. Повсюду вы видите только поток всего этого хаоса, несмотря на все ваши усилия. Вы не сможете остановить его — он находится в состоянии непрерывного течения, и весь он целиком нереален.

Что же случается после прослушивания моих бесед? Вы получаете и складируете новое знание, или же то знание, что вы имели прежде, растворяется?

П: Оно растворяется. Могу ли я взять Махараджа с собой домой?

М: Я в точности как город Бомбей. Можете вы отнести Бомбей с собой домой? Этот опыт мира случается с вами автоматически, а не по причине ваших усилий. Даже ваше осознание Гуру должно прийти спонтанно. Ничего не остановится — все процессы происходят без усилий с вашей стороны — так много тел сотворяются и умирают постоянно. Все действия по поддержанию мира в рабочем состоянии уже происходят. Процесс сотворения миллионов тел уже происходит в пространстве. Из травы пришло зерно, а в том зерне уже латентно присутствует «Я Есть»-ность. Этот телефонный звоночек: «Алло, Я Есть, алло, Я Есть» уже присутствует в каждом кусочке пищи. Если вы сотворите что-либо путём собственных усилий, только тогда вы будете способны и разрушить это. Однако всё это Творение — вовсе не плод ваших усилий. (далее…)

Кофе. Комп. Почта. Анекдот

«Хочу остаться только в музыке.
Нигде и ни в чём больше…»

Очнулся от звуков невыключенного ночью телевизора.

Позднее понял – причудилось… Будто бы шла по ТВ какая-то иностранная документалка. Что-то негромкое говорила девушка-корреспондент. Кто-то там умер. Но память о нём не потухнет вовек и тому подобное. Суть не в том.

В бэкграунде, фоном – словно чистейшей воды такой прозрачно-кафельный рокешник. Невероятный. Родниковый. Знакомо-забытый. Даром что сон.

С трудом открыл один заплывший глаз – дисплей: четыре утра. Под носом, на подушке – незажжённая, слава богу, сигарета. На экране – мутной простынею ползущие титры и расплывчато-заключительные фразы корреспондента: «Его нет уже 18 лет. Но с нами живут его песни и музыка. Ты всегда рядом, брат Эдди Уилсон со своими “странниками”». – Ну или почти так. Неважно.

Фильм, вместе с недолгим пробуждением, кончился. (далее…)

Пролог. В русском языке, в русском миру и мире слово «правда» – ключевое слово. Это даже не слово, а словосочетание «Прав-да». Охваченный сомнениями, спроси, задай вопрос: «Прав?».

И только когда и если услышишь ответ – Да!, можно сделать следующий шаг. Такая вот как бы вербальная толерантность изнутри: пока не слышно «да» – помолчи, отойди в сторону. Немецкое «die Wahrheit», английское «the truth» безличны, означают просто «правда, истина, доверие». В русском же только если «прав», тогда это «правда». Правда – свята! (далее…)

Ночью я проснулся от какого-то необычного ощущения в стопах.

Прислушался – они вроде как двигались, хотя лежали неподвижно.

Движение было внутри: косточки, сухожилия раздвигались и вновь смыкались; увеличивалось и уменьшалось пространство между пальцами; свербило в пятках. Это продолжалось несколько минут, а потом вдруг внезапно пришло осознание того, что мои стопы стали ластами…

Это что – память о пращурах? Доисторическая память? (далее…)

Больше всего ненавидишь тех, кто принуждает тебя терять человеческий облик.

Дантес принудил меня потерять его окончательно. До этого выстрела заботы о чести жены, о своей чести, долги, неудачи – всё было игрушечным. Я мог говорить одно, а делать другое. Я был свободен! Но, убив, оказался обязанным делать то, о чём говорил. Всё стало настоящим.

Нет. Всё враньё. Сама правда враньё. Потому что я не Пушкин! Если Пушкин жив, он не Пушкин. (далее…)

«…ибо устами младенца глаголет истина».

В предыдущей публикации я открыл вам свою внучку Александру. Это, по сути, и для меня самого было открытием. Конечно, я и раньше замечал необычность и её самой, и её рисунков, но заглянуть поглубже всё было недосуг. Но вот заглянул; поехал специально; отобрал самое значимое из того, что сохранилось до сегодняшнего дня в картонной коробке под её кроватью. Часть работ вы уже видели, теперь — остальное.

Дат нигде нет. Во времени рисунки можно разделить так: 1) ещё в детсаде; 2) уже в школе. И только то, что она рисует, когда бывает у меня в гостях, датировано. 9 июня 2016 года ей исполнилось 11 лет. (далее…)

Памяти Л. Яруцкого

«Ничего подобного, — много лет спустя вспоминала она, — у меня в жизни не было…»

Это случилось в Париже после первого представления «Арлезианки». Нет-нет, не оперы, а балетной феерии, созданной несравненным месье Дюваль.

Александр представил незнакомца после спектакля, постучав, как обычно, в дверь уборной массивным рогом французской трости.

«Вы были совершенны, как Кшесинская», — склонился он в поцелуе.

Со смесью удивления, благодарности и некоторой брезгливости она отметила лошадиную — блоковскую — узость его бледного лица и огромный некрасивый лоб.

«У тебя прелестная жена, Александр», — обратился он к стоявшему в стороне и со скукой наблюдавшему за «поклонением волхвов» барону Александру Деренталь.

«Рад, что ты замечаешь не только тонкости дипломатии, — принужденно засмеялся Александр, теребя цепочку наследственных часов. — Не сделай себе из этого профессии…

— Однако, нам пора».

И обратился к жене сухо:

«Поезжай домой, тебе нужно отдохнуть. Я буду утром…»

Когда Александр заявлял, что у него неотложные дела, и домой он приедет поздно или совсем не приедет, голос у него становился злым и неприятным. (далее…)

Передо мной чистый белый лист бумаги, на котором я вывел заголовок текста – «Мелкотравчатые»…

«…ибо много званных, но мало избранных». (Лука, 14.24)

По делу, но что-то здесь не то… Несколько дней я, как всегда, собираю текст фрагментами из того, что подобает случаю и приходит в голову. Но это «не то» не даёт покоя.

…Раннее утро, солнце в окно, лежу ещё в постели, и вот оно приходит – новое название. «Народ» – главное действующее лицо. Теперь всё стало на свои места. За день я текст, в общем, почти закончил, неясна только концовка, я о ней ничего пока не знаю.

Мелкотравчатые… Говорить о них не хочется…

Вчера была «Пальмира» – с Гергиевым, с виолончелью, скрипками, с чаконой Баха, «Ромео и Джульеттой», с Прокофьевым и Щедриным. Жёлтая пустыня, античные руины, суровые легионеры в пятнистых хаки. Им непривычно это слышать, однако не шевелятся, слушают. Что это был за концерт! Небо спустилось на землю, земля устремилась к небу – и ничего, кроме музыки, покинувшей пределы нашей земной трёхмерности… (далее…)

Перебирая старые бумаги, нашел пару своих старых стихотворений, написанных примерно в 2005-2009 годах. В связи с этим немного перетряхнул свой сборник стихов, опубликованный в проекте «PDF-поэзия» в 2009 году. В обновленном виде сборник можете скачать на странице проекта (номер 5!). Или по этой ссылке.

Одно из этих новых стихотворений (вновь найденных и дополнивших сборник) вот такое:

* * *

Синие ночи
Прохладный коктейль
Сверчки позолочены
(Не хочешь – не верь)

Прошлогодняя изморось
натолкнулась на явь,
Среди громкого пиршества —
яркая грязь

Заблудились, мы скрылись, попрятались —
Как воробьи среди ржавых авто,
Как вороны в метро, как ничто и никто —
в прозрачных пальто и в домино

Мы украли на свалке
последние ласки
и распилили их,
как в старой сказке

В подмосковье луна на пустыре,
среди кукол линялых в истершихся платьях,
где обломки машин и кринолин,
обмылки, бутылки, небесная синь

Мы кривили душой, затыкали рот миру
И будили наивно мертвую диву,
В картонной коробке заснувшую криво
Под огромным и теплым майским дождём

«Ци Бо:
Когда говорим о небе, тогда ищем корень. Когда говорим о
земле, тогда ищем позицию. Когда говорим о человеке,
тогда ищем соединение.
Император:
Начальное и срединное – что это?
Ци Бо:
Начальное – это дыхание-ци земли. Срединное – это
дыхание – ци неба… Подъём и спуск попеременно
используются как небом, так и землёй. Когда подъём
заканчивается, происходит спуск. То, что опускает,
называется небом. Когда заканчивается спуск,
начинается подъём. Этот подъём называется землёй.
Небесная ци опускается вниз, и дыхание-ци течёт к
земле. Когда земное дыхание-ци поднимается вверх,
ци взмывает в небо…
Император: «Разве мудрец не выдал мне предельное выражение пути?.. Мы будем каждое утро читать эти тексты и имя им дадим «Изменения в соединениях дыхания-ци». И не осмелимся открываться, если не будем перед этим поститься и воздерживаться, и будем осторожны в передаче традиции».
Су вэнь

Раньше, в незапамятной древности, люди были неотделимы от среды, их окружавшей. Все их телесные рецепторы работали в контакте с ней, и эта среда посылала им сигналы, а они их слышали и реагировали. Но Всевышний отвёл человеку особое предназначение. Началось восхождение к цивилизации; совершенствовались мозги и руки, а наука тела стала забываться. Мудрецы седой древности это предвидели, они не собирались отпускать людей в свободное плавание без помощи и поддержки. Так появились первые каноны: «Нэй цзин–Су вэнь–Лин шу», «Чжоу И» («И цзин»), «Дао-дэ цзин»… (далее…)

Это началось с полмесяца назад, хотя намёки были и раньше, время сейчас не установить…

Неожиданно и во вполне обычной жизни, просто так, без особых причин… Ни с того ни с сего вдруг появился зуд в интимных местах. Но это ладно, только уж больно сильно чешется, а расчёсывать нельзя. А ещё вот так: я что-то делал, стоя, – и вдруг закружилась голова, подступила тошнота, ударила резь в глазах, то в одном, то в другом – рвались сосуды в склере. Глянул в зеркало – действительно. Я принял это как криз давления. Постоял неподвижно, потом осторожно подвигался. Прошло…

И вот сегодня снова, 17 марта, за 4 дня до весеннего равноденствия. Только всё существенно иначе… Как обычно в послеобеденное время около 4-х пополудни я сел за стол, чтобы начать работать. Правая рука вдруг почти отнялась, по ней побежали мурашки, появилась резь в левом глазу и сильно закружилась голова. Попробовал подняться и чуть не упал. Меня шатало. А ноги были лёгкие и невесомые, хотя почти меня не слушались. (далее…)

Избегай того, что дают даром…

Взамен с тебя непременно возьмут что-то, что значительно ценнее денег. И не сейчас, а потом, когда ты обо всём забудешь. Возьмут то, о чём даже не догадываешься, что это и есть главная ценность. Как в той сказке, где купец даёт обещание отдать то, чего у него в доме не было, когда он его покидал. Приехав, купец узнаёт о родившемся у него ребёнке, а делать нечего, надо отдавать. И он плачет, укоряя себя в недальновидности.

Внезапное исполнение какого-либо конкретного желания очень сильно ломает жизнь. Спасение в одном: надо заказать нечто отвлечённое и великое.

Невидимые, не предполагаемые ценности прячутся и в настоящем, и в будущем. (далее…)